Пятьдесят оттенков чёрного. об особенностях и закономерностях американской «дружбы народов»

 

…Нет лучше способа поразмышлять о природе национализма, расизма, шовинизма, чем пешая прогулка по вечернему Гарлему или же Южному Бронксу. Кагда невинный движ в Москве скандирует какие-то глупости про «чёрных», непроходимо хочется собрать всю эту обутую в Lacoste подростковую толпу и выгрузить где-нибудь на 155-й и Лексингтон авеню. Ну, что бы определились уже с терминологией.

Кстати, для полиции Гарлема, для американской здание иммиграции и натурализации и Дмитрий Дёмушкин, и, скажем, Тамерлан Царнаев — если бы их внезапно задержали для проверки документов — абсолютно одинаковы с лица. И пара проходили бы по отчётам как кавказцы, caucasians — представители кавказоидной расы, сообразно учению отцов-основателей антропологии, отличающиеся от других рас белизной своей кожи.

 

В Америке нет, конечно, никакой дружбы народов. Это не плавильный котёл, а ядерный реактор, требующий постоянного охлаждения ресурсами, поступающими извне. если ресурсы иссякнут, реактор сразу лопнет, и постсоветские гражданские войны покажутся детскими мультфильмами.

 

США — вирусный банк, где хранятся штаммы всех существующих в мире национальных конфликтов. На соседних улицах живут арабы и евреи, индийцы и пакистанцы, японцы и корейцы. Разбитые по нейборхудам (районам) национальные общины бесконечно плохо поддаются ассимиляции. владеть же «дружбу народов» под спудом, худо либо мало выделывать из нового поколения эмигрантов американскую идентичность помогают четыре вещи: деньги, развлечения, наркотики/лекарства и мощнейшая репрессивная машина. Закончатся монета — закончится и покой на улицах, начнут отыскивать крайних. то есть по-этому зa своё сегодняшнее положение, зa мой господствующий статус Америка будит состязаться хотя со всей планетой сразу, невзирая на потери. Чужие потери, разумеется. отрицание от роли мирового гегемона означает для этой страны много более страшные перспективы, чем распад СССР для СССР.

 

***

 

Быть интернационалистом в Гарлеме нашему человеку трудно. По вечерам, что бы избежать пробок на манхэттенской кольцевой, мне зачастую приходилось проезжать чрез его северные кварталы. Самая контрастная картинка в памяти — полураздетая масть проститутка, прислонившаяся на холодном ветру к опоре метрополитена, в районе, где на километр около ни одного белого лица. Ни одного. братание народов.

 

Вообще, Кагда идёшь по Гарлему (речь в первую очередь о Гарлеме выше 115-й улицы, а не о той его «побелевшей» части, которая подверглась джентрификации и где любят селиться хипстеры сегодня), трудно освобождаться от мысли, что Аллах всё не был поборником равенства. Вот бредёт против поющий, танцующий, лично с собой разговаривающий человек. временами сей прислуга может броситься на тебя в ярости, Но в настоящий завершительный момент отшатнётся, как шкурой вспомнив о каком-то страшном возмездии для каждого, который поднимет руку на белого.

 

Однажды на детской площадке пришлось причинять полицию, что бы удерживать двухметровых темнокожих подростков. Хорошо, что приехал седой патруль. Однажды, предварительно школой М.Л.Кинга я в буквальном смысле вкатился в массовую драку — от дома до дома сошлись в рукопашной ученики младших классов, разбившиеся на мафиозные стайки (типа Bloods&Crips). Вся переулок встала, водители, заблокировав двери, наблюдали из машин зa тем, как детки швыряют побратанец друга на капоты, как запинывают ногами кого-то на земле, как вжались в стены прохожие. Что это — африканские гены? или же крэк, сделавший обитателей чёрных кварталов да похожими на зверей?

 

Кто будит браниться с тем, что с физиологической точки зрения темнокожие отличаются от белокожих — ростом, силой, выносливостью? содержание табуирована, конечно, Но ведь случайно на американском ТВ нет-нет желание и покажут чемпионат по шахматам для афроамериканцев. «Чёрные могут забавлять не только в баскетбол», — таков невысказанный посыл для массовой аудитории, которая, конечно, понимает, насколько ничтожен барыш чёрных в американской интеллектуальной элите.

 

Слово «негр», вытесненное из американского обихода тоталитарной политкорректностью, заменено днесь на неологизм n-word, «слово на букву Н». как якобы неграм от этого легче. Сегрегация никуда не делась, просто ныне она приобрела более изощрённые формы.

 

***

 

А ведь вообще-то чёрных на севере США, в Нью-Йорке, Иллинойсе, Пенсильвании могло и не быть. Климат там очень не как в Алабаме или же Джорджии, зимой – осадок и пронизывающий ветер. В больших количествах негры появились в Чикаго, Нью-Йорке, Филадельфии приблизительно по тем же причинам, что и таджикские рабочие в Москве. опосля окончания гражданской войны и отмены рабства чёрные стали самой дешёвой рабочей силой, позволявшей американским олигархам (robber barons) снижать издержки и теснить любое стачечное движение. К примеру, стоило рабочим сталеплавильного производства в Хомстеде (Пенсильвания) потребовать от хозяина (Энди Карнеги) повышения зарплаты, как тогда же с юга прибывали эшелоны с людьми, готовыми делать зa гроши. Это и были штрейкбрейкеры — разрушители забастовок.

 

Вот почему семена «межнациональной дружбы» крайне поспешно дали всходы и на аболиционистском Севере – казалось бы, просвещённом и либеральном. Кагда чёрные и белые рабочие начинали сразить благоприятель друга, олигархи, понятное дело, ни под каким видом этому не препятствовали, даже наоборот. Иными словами, гражданская борение и последовавшая зa ней пролетаризация чёрных — процесс, в чём-то синонимичный российскому освобождению крестьян. Буржуазии были нужны рабочие руки. Буржуазия их получила. Это и глотать те самые «руки, которые построили Америку», о которых поёт Боно из U2. чрез сто годов автоматизация промышленности, барыш производительности труда, аутсорсинг и перенос компаний в Азию сделают их ненужными. да появятся известные ныне всему миру гетто.

 

***

 

«Ну и обезьяны», — моя знакомая скривилась при виде очередного танцующего на автобусной остановке негра. Я, помню, отчитывал её, стыдил. А после случилось разлив в Новом Орлеане, и я самовластно в некоторый момент понял, что пьяный брать свои болтовня обратно. опосля введения блокады и комендантского часа проживание в Новом Орлеане перешла под контроль местных банд. посёлок и раньше считался одним из самых опасных, Но поток сделало его чем-то вроде Порт-о-Пренса, столицы Республики Гаити. Убийства, грабежи, мародёрство.

 

Заключённые местной тюрьмы по-садистски линчевали надзирателей. На дорогах шла стараться зa машинами и бензином — неизвестный раскладывал поперёк трасс доски с гвоздями. С земли стреляли по спасательным вертолётам (по крайней мере, 1 упал). Жуткие багаж творились в «Супердоуме» — на стадионе, где поток пережидали не мало тысяч. Полицейским перерезали горло, топили их в переполненных туалетах, были случаи изнасилований и убийств маленьких детей. Всё это, разумеется, не попадёт на страницы американских газет и в эфир телеканалов. вольность слова. все же и много продолжался недолго. В городе был установлен комендантский час, в новоиспеченный Орлеан вошла Национальная Гвардия с полномочиями метать по всему, что движется.

 

Когда по каналам Нового Орлеана поплыли трупы, на улицах воцарилось спокойствие. Это был дорогой урок. Да, я увидел, как беспомощна американская полиция (муниципальные и федеральные полицейские не могли организовать элементарное взаимодействие, даже сидя в соседних зданиях, а некоторые офицеры общий вешались от безнадёги). Да, я увидел, как тонка граница посреди американской мечтой и первобытным хаосом. но я увидел и как эффективна в подавлении бунтов грубая вооружённая сила, внутренние войска. Martial Law — «cтреляй во всё, что движется». Вот почему все последующие всплески межнациональной дружбы уже не казались чем-то серьёзным.

 

***

 

«Знаешь, почему в Америке николи не будит революции? – скажет мне 1 подающий надежды юрист, выпускник Колумбийского университета, с которым мы разговорились о Новом Орлеане. – Потому что в этой стране белые и чёрные ненавидят и боятся доброжелатель друга больше, чем бедные — богатых». то есть так. сразу это непомерно подлинный протест на дилемма о перспективах сегодняшних демонстраций, прокатившихся по городам США. Нет никаких перспектив. Riots – нормальная, родовая, неотъемлемая пакет американской истории. поражение — это Спутник. давнишний товарищ капитализма. В 60-е жена Чикаго выгорела, в 1992-м горел Лос-Анджелес. Цинциннати, Кливленд, Атланта… дозволительно и деревня ведомость огласить… конечно сама столица, Вашингтон, окружена такими районами, что Фергюсон библиотекой покажется. И ничего. Всё под контролем. Система подавления, распыления, нейтрализации протеста работает бес сбоев.

 

***

 

Дело не расизме. человеки в черных гетто правда доведены до состояния бессловесных животных. Гетто дозволено точный определить по запаху. Запаху подгоревшего пальмового масла. Жирный, медовый дым, въедающийся в одежду. да пахнет нищета. Это дух McDonald’s, Taco Bell, White Castle, к тому же некоторый дряни. «Знаешь, почему здесь ни во веки веков не будит революции? – спрашивает уже второй выше- знакомый, Питер, посредник уходящего поколения американцев – поколения, которое знало, как устроен двигатель внутреннего сгорания. – Потому что мы постепенно победили голод. Зелёная мятеж позволила заполнить желудки до отметки, на которой мятеж уже не имеет смысла». Он прав. грошовый жир (cheap fat) сделал это. В гетто пухнут от сытой бедности. Представьте, беднота может толкать(ся) сытой, рыгающей. Справедливо и для Нью-Йорка, и для Парижа. Эта сытость, конечно, отправит тебя на тот знать раньше срока. В USA гетто едва не В любое время — область диабета. В Гарлеме он около половины взрослого населения. Диабет бес медицинской страховки означает, что вскоре около тебя начинают гибнуть суставы. Ни в одной стране мира, ни в одном городе я не видел такой концентрации людей с костылями, палками, всевозможными подставками, подпорками для ходьбы. Диабет и астма. Астма и диабет. человеки в гетто лишены главного — возможности мыслить. Лишены возможности осознавать происходящее, осознавать, что превращаются в биомассу, в студень из костей и мяса, в полуфабрикат для да любимых детьми чикен-наггетсов.

 

Утром эта толпа заполняет поезда метро, идущие в нижний Манхэттен, где расползается по ресторанам, мойкам, магазинам. вечер — втягивается обратно в проджекты, угрюмые многоэтажки из бурого кирпича. Каждый, который здесь попробует мыслить, безвременно либо прот составит компанию Мумии Абу Джамалю, иконе чёрного сопротивления, сочиняющего свои манифесты из камеры для приговорённых к пожизненному заключению. Шесть миллионов заключённых — пока или же постоянно, в частных и государственных тюрьмах. Шесть миллионов! Иосиф Виссарионович, вы можете себе это представить?

 

***

 

Впрочем, некоторым везёт, и им удаётся примкнуть к микроскопическому меньшинству, допущенному к благам американской цивилизации. лакомиться ведь и состоятельные чёрные, успешные чёрные, чёрные певцы, чёрные модельеры, баскетболисты, бегуны, футболисты, боксёры. Они необходимы в первую очередь для того, что бы неуспешные не теряли надежды. На этом шансе на выигрыш, шансе на освобождение держится любая лотерея, любая религия. к слову и с тем, и с другим в гетто, как правило, обильный порядок. Лотерея и ломбард чрез дорогу от церкви. храм по соседству с игровыми автоматами. нуль не изменится. Здесь так себ е николи не изменится. Даже если к Капитолийскому холму, как в 1995-м, выйдет дежурный «марш миллионов». если быстро и стоит американцам бояться революционного движения, то не в Фергюсоне, а где-то поближе к мексиканской границе.

 

Интересно, что мексиканские банды относятся к темнокожим с нескрываемым презрением. Мексиканцы считают себя выше, подчёркивают тот факт, что николи не находились в рабстве, намекают на нужда около чёрных организации, дисциплины и идеологии, которая непременно вкушать около группировок вроде сальвадорской Мара Салватруча либо М18 . Впрочем, это не очень правда. если продолжить экскурсию по Гарлему, следовало бы доконать до перекрёстка 125-й улицы и 3-й, кажется, авеню, где в одном из подвалов расположена штаб-квартира чёрных ультрас, движения да называемых «Чёрных Израилитов». Это смешная милитаристская секта, сразу напоминающая и «Чёрных Пантер» времён Малькольма Х, и «Нацию Ислама» Луиса Фаррахана, Но с откровенный фашистской идеологией. Да, пожалуй, это и питаться чёрные фашисты. Вот бы гораздо наших ультрас, разумеется с украинскими правосеками!

 

В обыкновенный час около дверей подвала собирается сбор одинаково экипированных жлобов. Чёрные брюки заправлены в чёрные либо светлые замшевые берцы, чёрные толстовки, чёрные головные платки. пожелание — живоглот к груди, сторона — вперёд. Не зига, конечно, Но напоминает. Со мной моя темнокожая знакомая, Сара. Пробуем соглашаться об интервью. Зря. Идеологическая платформа «Израилитов» проста: все белые — это мусор, и они сгорят в огне Апокалипсиса (возможно, и раньше). То есть, если вы поняли, для любого белого беседа с этими ребятами — бесподобный надежда почувствовать себя чёрным. Впрочем, самим членам секты с белыми обмениваться мыслями не рекомендовано. Они смотрят через тебя, они не пожмут тебе руку, они будут выражать о тебе в третьем лице. днесь ниггер это ты, а не они. Потому что ты — белый. Конечно, об этом клоунском братстве прекрасно знают в местной полиции и в ФБР. Конечно, оно не представляет никакой опасности. казаться до тех пор, покамест находится под контролем, а вероятно выполняет свою локальную функцию — уводит с улиц малолетних бандитов, играет в войнушку, поставляет рекрутов для армии, участвует в «правильном» распределении наркотиков по району.

 

***

 

Грустная получается картина. через силу грустная, что бы наконец не разнести её вдребезги. Кагда в 2006-м все мировые телеканалы в 12485709803-й раз хоронили Фиделя, провидение занесла нас в Гавану. С хромосомно-расовой точки зрения, с точки зрения доктора Менгеле, на Кубе проживают точный такие же негры, метисы, креолы и мулаты, как и в Испанском Гарлеме либо в Новом Орлеане. действительно такие же. Каково же было моё удивление, Кагда взамен увешанных золотыми цепями, наряженных в шаровары обезьян мы встретили на улицах Гаваны людей, исполненных собственного достоинства, открытых и честных. Да, бедных, да, худых, – Но это были люди, понимаете?

 

На Кубе глотать правило: поскольку субъективный автомобиль – роскошь, а общий транспорт не справляется с нагрузкой, и тот и другой автомобилист должен даром подвозить незнакомых людей. На туристов это положение не распространяется, Но мы подвозили за интереса. И вот знаете, в чём принципиальное различие Гаваны от Нового Орлеана? В том, что в Гаване твоим случайным попутчиком может быть 50-летняя темнокожая тётка, учитель государственного медицинского университета. Она не знает пока, что такое Taco Bell, около неё нет купленного в доверие смартфона, на её убогой кухне простая и грубая еда, – Но около неё поглощать впечатление собственного достоинства. Она знает, что не задохнётся от приступа астмы, её не завалят в гангстерской перестрелке, а дитя не изнасилует драгдилер, её не будит узнавать полиция патруль, она не будит важничать от почечной колики на пороге Emergency Room. Ни одному человеку в мире не придёт в голову назвать кубинцев обезьянами или же рабами, хоть бы рабы там — в каждой семейной родословной. то есть по-этому не стоит в присутствии кубинцев забавлять по поводу Фиделя. дозволено получить в морду. точный да же, как не должно насмехаться в присутствии венесуэльцев по поводу Чавеса. дозволено получить пулю. И последнее. ветер «Катрина», разрушивший дамбы в Новом Орлеане, шёл в Америку сквозь Кубу. начальник Кубы провели своевременную эвакуацию, позаботившись о каждом, который не мог позаботиться о себе сам. Потерь между гражданского населения на Кубе практически не было. В свежий Орлеан, Кагда переполнились морги, пришлось посылать продуктовые рефрижераторы.

 

Источник: [hide]http://www.odnako.org/blogs/pyatdesyat-ottenkov-chyornogo-ob-osobennosty…[/hide]